Андрей Миронов. От первого лица

(запись встречи со зрителями и коллегами в Центральном Доме Актера. Москва, 30 января 1986 г.)

Артист! Наша профессия, конечно, такая, что нужно… наш язык… в другом. Но, в данном случае, это единственная возможность, вот, так сказать, такого рода беседы, такого рода разговор - как-то что-то рассказать, и, значит, чем-то, может быть, поделиться, ну, конечно, что в первую очередь интересует вас…

Я убеждён в том, что, наверное, здесь люди достаточно искушённые в театре и в кинематографе, и… Ну, что мне рассказывать… Я родился в бедной еврейской семье, я не знаю (смеётся), ну, какая проформа должна быть, понимаете… Я… я... я сам москвич, вот. У меня родители артисты. Вот, собственно… Я рос, рос, потом поступил в театральный институт, потом его закончил и поступил в Театр сатиры. Вот моя несложная биография. Вот, но хотелось бы, действительно, чтобы я… Возвращаюсь к тому, что здесь люди, наверное, искушённые в театре и в кино, интересующиеся этим, я так понимаю. Значит, это секция зрителей, да?

- Да.

- Значит, вообще зритель, профессиональный зритель — это довольно опасное явление, скажу честно, потому что он очень разбирается, он очень искушён, он очень требователен, поэтому я всегда, так сказать, профессионалов-зрителей немножко побаиваюсь, скажу честно. Если здесь все — профессионалы, это, тем более, страшно. (смех в зале) Вот я надеюсь, что есть и дилетанты, да? Вот, ну, вы на опасном пути, если вы здесь, скажу вам честно. (смех в зале) В смысле того, что Вы станете, естественно… (смех в зале) Вот, поэтому мне бы хотелось каких-то вопросов, которые меня немножко в этом смысле… Ничего заранее запланированного и заготовленного (каких-то тезисов и программ) здесь мне декларировать не хотелось бы, и в этом нет надобности. А по ходу взаимного бесе… взаимной беседы какой-то, разговора, может быть, я расскажу что-то, что вам будет интересно, и, конечно, в первую очередь, мне хочется рассказывать про то, что интересно вам из, там, жизни моей. Я… Вы меня назвали режиссёром? Это, так сказать, не моя профессия, это я пытаюсь этим… этой профессией овладеть. Вообще, моя профессия — артист, конечно, бесспорно. Вот. Но, значит, с попытками вот поставить спектакли и как-то освоить и режиссёрскую профессию. Во всяком случае, здесь какие-то есть вопросы, которые… дайте мне их, пожалуйста. Где они? Я начну тогда просто с них — мне будет значительно проще. Пожалуйста.

«Были ли у Вас… Было ли у Вас? Было ли у Вас серьёзное стремление к другим неартистическим профессиям?» Было. Было. Я занимался языком довольно много лет. Я очень благодарен за это своим родителям. Потому что, общаясь и в Советском Союзе, и за границей с людьми, я не глухонемой, я могу разговаривать на английском языке, понимать их, и они, в общем, понимают меня. Я, значит, собирался поступить в институт иностранных языков, но это не состоялось, не получилось, потому что как-то уже, ещё, будучи в школе в девятом или в десятом классе, как-то у нас была очень милая женщина (даже милой её не назовёшь - она была замечательная женщина, она и есть), педагог. Она, видимо, в прошлом или мечтала быть актрисой, или, так сказать, что-то… Во всяком случае, как-то ей это запало в душу, и она очень нас на это дело настраивала, создав… наш классный руководитель в школе, создав драматический кружок, в котором мы играли. Это тоже, естественно, дало толчок, в какой-то степени. А в основном, конечно, дало толчок то, та атмосфера, которая существовала вокруг меня. Мне сейчас 44 года, будет скоро 45, но я уже сейчас ощущаю, что, в сравнении, наверное, с поколением более юным, мне посчастливилось чрезвычайно, потому что я застал, имел счастье и общаться, и даже, не боюсь этого слова, дружить с людьми, которые сегодня уже составляют, наверное, историю в самых, так сказать… в самом высоком смысле этого слова. В разных сферах искусства: и в музыке, и в драматургии, и в театре, и на эстраде, и в кинематографе. Конечно, это благодаря моим родителям, которые были с этими людьми чрезвычайно близки. Поэтому вот это вот… Ну, жажды иностранных языков у меня не было, но, во всяком случае, меня к этому готовили родители, которые отнюдь не настаивали на том, чтобы я стал артистом, видимо, понимая, что эта профессия чревата не только чем-то, значит, радостным, но, в основном, как правило, тяжёлым-тяжёлым трудом и массой других причин, которые могут сопутствовать и могут, так сказать… а могут и многому помешать. Во всяком случае, стремление к другим артистическим… Артистическим профессиям? Неартистическим… Ну вот, пожалуй, только это одно, но уже, будучи, значит, на рубеже института, у меня уже, собственно, как-то сложилось определённое, в этом смысле, направление и желание.

«Если бы Вам пришлось начинать сначала, выбрали бы…» Да, бесспорно… «…выбрали бы Вы путь актёра или режиссёра?» Конечно, актёра, конечно. Конечно. Хотя, сейчас, так сказать, я ощущаю иначе, но, всё равно, актёр. Потому что я, всё-таки, убеждён, что актёрская школа… (тут возникает много по этому поводу разговоров, сомнений, но это я не хочу сейчас отвлекаться на актёрскую режиссуру, но, во всяком случае, мне кажется, что даже режиссёр должен пройти актёрскую школу, бесспорно. Ну, может быть, это не обязательно, но примеры тому есть и самые замечательные — начиная с Константина Сергеевича. Может быть, исключение, естественно - Владимир Иванович Немирович-Данченко, но и Мейерхольд, и Таиров, и Попов, и Дикий, и Ефремов, и Плучек. Во всяком случае… И даже, кстати, Захаров, просто я беру как последнее… Во всяком случае, конечно, актёра.

«Оправдал ли театр Ваши ожидания, и что Вам не нравится в нём?» Ну, это очень такой обширный... Что мне не нравится в нём? Ну, я стараюсь не предъявлять претензии театру, я стараюсь предъявлять претензии себе, скажу вам откровенно. Может быть, это звучит чрезвычайно, но это так. Хотя, наверное, в чём-то бывает виноват и театр. В данном случае, я не могу сейчас обсуждать вообще театр, но я имею ввиду конкретно тот, в котором работаю я. Но, в первую очередь, я считаю, что неправ я, если такая ситуация возникает.

«Оправдал ли театр Ваши ожидания?» Ну, видимо, здесь тоже имеется ввиду конкретный театр, а не вообще театр, хотя вообще театр — бесспорно. А Театр сатиры… Наверное, да. Думаю, что да. Безусловно — да.

«В Вашем доме было очень много интересных людей. Кто из них произвёл на Вас наиболее сильное впечатление? Расскажите о них, например, об Утёсове. Как повлиял… повлияли на Вас встречи с ним?» Но дело заключается в том… Да, Утёсов, конечно… Утёсов. Сколько я помню себя, столько я помню… Столько в моей жизни был Леонид Осипович. Потом у нас произошли довольно странные… как-то, видимо, он почувствовал, что я стал старше, может быть, независимее, может быть, меньше восторга у меня было внешнего, глядя на него, и как-то он, так сказать, на меня обижался. А потом к концу его жизни, вот даже, когда у него было уже 70-летие, и мы как-то очень опять сблизились, он очень… много мы с ним общались, и он мне подарил замечательную книжку, с замечательной надписью. Правда, он мне подарил несколько книжек… Вот, но… Ладно, я потом об этом скажу. Это очень, вот я боюсь сейчас… Я скажу об этом обязательно. И вообще — о тех людях…

«Как и когда зародился у Вас интерес к режиссуре?» Ну, это произошло, конечно, уже в театре. Произошло это, наверное, постепенно. И вообще, это вопрос, так сказать, такой достаточно сложный. Наверное, в каком-то этапе артист чувствует, может быть, ну, во всяком случае, некое уже... овладевание профессией - оно даёт возможность ощутить… Актёрская, так сказать, работа, она, в общем, нацелена на свой определённый участок - и вот роль, вокруг неё… А ощущение спектакля в целом и интерес решить именно, так сказать, какую-то задачу, какую-то проблему и сформулировать какую-то идею в целом — она чрезвычайно заманчива. И это не значит, что я ощущаю, так сказать, полное овладение актёрской профессией и считаю, что… Нет, Боже, упаси. Но просто возникает интерес ещё и пойти, может быть, к этой профессии и через какую-то, ну, не воспитательную, но, во всяком случае, через какую-то педагогику по отношению к партнёру, по отношению к актёру другому, может быть, менее опытному… Потому что, всё-таки, опыт, он, в первую очередь, зависит от просто количества сыгранных ролей тоже. Мейерхольд, будучи в провинции, поставил около трёхсот или четырёхсот спектаклей. Об этом читаешь совершенно… Прежде, чем он стал работать в Москве. Я просто это говорю, так сказать… Поймите меня правильно: я не сошёл с ума, чтобы как-то себя ассоциировать с этим именем, но, во всяком случае, просто, читая биографии этих людей… поэтому… И то же самое об актёрской профессии. Огромное значение имеет просто качество сыгранного материала, и мне в этом смысле посчастливилось. Я очень благодарен и театру, и Плучеку, в первую очередь, конечно. Но, хотя бы, вот эти 3 названия, которые здесь, и я бы перечислил все остальные. Это первоклассная драматургия, в первую очередь. Это великая литература. И, конечно, эта литература, она заставляет, так сказать, и самого тебя, в какой-то степени, и интересоваться тем, что вокруг неё, и эпоха, и время, ну, то есть, возникает огромное количество вопросов, которые… на которые ты сам должен себе ответить. И поэтому мне посчастливилось сыграть, кроме того, что много в театре, и ещё замечательных авторов, что… что, естественно, даёт какой-то определённый багаж, опять же, повторяю, профессионализма, на определённом уровне, предположим, которого, на ощущении, во всяком случае, может быть, интересно, так сказать, ещё и обратиться к какому-то целому. Я имею ввиду, вот, к спектаклю.

«Есть ли для Вас великий режиссёр, образ, который Вы стремитесь… к образу которого Вы стремитесь приблизиться, или Вы ищете свой самостоятельный новый путь?» Вы знаете, это очень сложный вопрос. Почему я считаю, что я в этом смысле ещё далёк неимоверно от какого бы то ни было совершенства? Всё-таки, мне кажется, что режиссёр, в идеале, в самом высоком смысле этого слова, это ещё и какой-то новый театральный язык, новая какая-то театральная идея. Почему, предположим, для меня таким режиссёром является Ефремов, Эфрос? Потому что… Товстоногов, бесспорно, Плучек. Ну, в разном, я не хочу их сравнивать, они… Потому что, в первую очередь, так сказать, в основе… в основе их, так сказать, режиссёрской практики именно была заложена театральная идея. Хотя бы, вспомните начало «Современника» и те годы, связанные с началом «Современника», когда потребность заговорить каким-то совершенно новым языком о новых проблемах, то есть, о проблемах, может быть, не новых, но заговорить о них с каким-то внутренним гражданским пафосом и именно вот гражданское в искусстве, какое-то определённое… личность в искусстве — это всё было, в общем, связано с теми годами, и именно «Современник», в какой-то очень большой степени, это отразил. И именно режиссура Ефремова… она и была нацелена на это и в выборе автора, и в выборе актёров этого типа, которые пошли за ним. И, может быть, они что-то теряли в плане эстетическом, художественном, но они выигрывали в плане вот тех каких-то серьёзных мыслей и того внутреннего азарта, внутреннего темперамента, с которым они говорили… с которым они отстаивали те или иные проблемы, те или иные идеи. То же самое, в своё время, Эфрос, ученик Марины Иосифовны Кнебель, который ушёл в иную сферу, в сферу психологического театра, в сферу каких-то очень серьёзных размышлений и именно в плане внутренней жизни характера или персонажа. Георгий Александрович Товстоногов, который, с моей точки зрения, синтезировал и то, и другое и, так сказать, как-то это объединил. Вот именно, так сказать, и Эфроса. Ну, я не хочу впа… я не теоретик, упаси Бог. Я просто говорю то, что мне кажется, и то, что для меня является, ну, в какой-то степени, я в этом убеждён. Плучек - совершенно иное. Это, скорее, так сказать, внешняя яркая очень форма, постановочность какая-то очень, выразительность внешняя яркая. Я сейчас не хочу перечислять всех и никаких, так сказать, не давать оценок. Но… «Великий режиссёр?…» мне трудно сказать, «…к образу которого Вы стремитесь»... Так вот. А насчёт самостоятельного нового пути… Вот это и пугает меня в моей режиссуре, что у меня его, пока что, нету. Вот. Поэтому я, так сказать, может быть, это происходит в процессе, опять же, накопления, в процессе опыта. И, наверное, так сказать, тот же самый Марк Анатольевич Захаров, начало которого я просто наблюдал, поскольку начинал вместе с ним. И первый его спектакль, так сказать, первый его успех и, с моей точки зрения, один из лучших его спектаклей - это «Доходное место». Я просто был участником, я, так сказать… Может быть, он тоже это ещё пытался найти и до такой степени этим не овладел и не стал таким высочайшим профессионалом, каким он является на сегодняшний день. Но, во всяком случае… поэтому... У меня пока этого нету в помине. Бесспорно. Найду ли я это, и, так сказать, смогу ли я? Бесспорно, режиссура… Нельзя не говорить сегодня о режиссуре Васильева или о режиссуре Додина, вот то, что я увидел сегодня. На меня это произвело глубочайшее впечатление. Я просто… руки опускаются. Вот те спектакли - «Дом» и «Братья и сёстры». Это на меня произвело совершенно колоссальное впечатление, и я понимаю — это ещё больше откинуло, так сказать, меня в каких-то своих… Вот. Но сказать сегодня, назвать сегодня фигуру какого-то режиссёра мне бы не хотелось. Это все те люди…

- Можно международного…

- Простите?

- Международного класса можно. (смех в зале) Импортного. (смех в зале)

-Так… «В последнее время Вы ставите очень серьёзные вещи и собираетесь ставить Салтыкова-Щедрина. По какому принципу Вы выбираете пьесы?» Ну, я, в первую… У меня, так сказать… Я считаю, что профессиональный режиссёр не может делать остановки, и вот как в нашей профессии важен постоянный тренаж и постоянная форма (в актёрской профессии), так и в режиссуре, бесспорно. Поэтому, я не вправе полемизировать никогда. Но, мне кажется, что, может быть, в какой-то степени, насколько я смею, может быть… И вот остановка Васильева. Я… Я… Может быть это какой-то свой подход. Но он для меня немножечко… Я не могу сказать, что я могу как-то его понять. Может быть, если мне объяснит он, это я пойму, но мне кажется, что вот такие паузы в работе… Они… Я понимаю, наверное, должен быть момент накопления, момент, так сказать… Но, всё равно, наша профессия она требует постоянного совершенно… потому что время идёт…

время диктует какие-то все время новые законы, новые принципы, и упустить это очень возможно, и это очень легко, а потом это довольно трудно догнать. И, как артист вне тренажа, вне каждодневной работы, вне какого-то тр…самосовершенствования, постижения, так он теряет форму, так же, я убежден, и режиссер…

Для меня это, наверное, не является в какой-то степени обязательным, что тоже говорит о моем несовершенстве режиссерском, но, во всяком случае, вот в последние годы я действительно, значит, что ли год… в каждый год ставил спектакль, ну может быть.. По какому принципу? Наверное, у меня сегодня… у меня сегодня есть возможность что-то для себя отбирать и искать для себя что-то чрезвычайно интересное. Наверное, профессиональный режиссер себе этого позволить не всегда может. А тем более руководитель театра. Он вынужден иногда, может быть, ставить то, что в первую очередь может быть, не очень интересно ему художественно, но в данную секунду необходимо для какой-то театральной, значит, программы и для ка… для репертуара театра. У меня такая возможность пока что есть, и поэтому я, так сказать, выбираю естественно, по принципу того, что мне интересно и что меня привлекает, и в чем я вижу возможность какого-то самовыражения через артистов, и выражения какой-то, так сказать, художественной, и может быть, духовной и, может быть, какой-то человеческой и гражданской идеи. Вот, и такой пьесой, как мне кажется, является для меня сегодня пьеса Салтыкова-Щедрина «Тени».

- Вы много ездили за рубеж. Расскажите о наиболее сильных впечатлениях от этих поездок. В том числе как в Чехословакии принимали ваш спектакль «Прощай, конферансье»? В чем вы видите различие наших и западных театральных школ, их плюсы и минусы? ( говор в зале)

-Вы знаете, как-то это все так…. Я знаю… единственное, что я могу сказать, что «Прощай конферансье» очень принимали хорошо в Чехословакии, действительно хорошо. Я бы не сказал, если бы это было не так, я просто умолчал бы, сделал вид, что я не слышал этого вопроса. Его принимали очень хорошо там…

«В чем видите различие наших и западных театральных школ?» - Ну, это настолько очевидно. Все-таки русский театр и русские актеры, из… они бесспорно это все-таки театр, в первую очередь театр переживания, театр эмоциональный чрезвычайно. Все-таки то, что я видел на Западе.. . Хотя странная вещь — в театре этого в большей степени, в кино - в меньшей. Потому что многие те актеры, которых я видел на сцене театра, они оставались зачастую и холодными и безумно рациональными высочайшими профессионалами.

-Что вам ближе- эстрада, кино, телевидение, лицедейство или режиссура? Чем отличается процесс вашей работы в этих жанрах?

-Ну, вы знаете, у меня … сейчас … очень много там… всего…

-Что вам дает работа в кино, на телевидении, на эстраде?

-Ну, скажу од... Понимаете, кино, телевидение, это одно, эстрада — это бесспорно другое. Все- таки театр, требующий… Я не буду открывать здесь никаких истин… театр требующий некоего котурна и некоторых … некоторых все-таки, зачастую преувеличенных страстей. Но преувеличенных, так сказать, нужно понимать в таком гомеопатическом смысле этого слова, преувеличенные страсти это тоже ужасно. Но все-таки кинематограф в этом смысле, он как-то очень ограничивает, что ли, средства выразительные и заставляет тебя уметь делать что-то иное и, так сказать, зачастую играть какими-то такими нюансами, которые в театре просто не прочтутся. Не зря есть такой термин в театре, что есть артист, который может быть даже в репетиционном зале или вот в комнате он производит огромное впечатление, а рампа, зрители, 1200 человек — это совсем иное. Это совсем иное. И, как говорят, так сказать, есть артист, который через рампу переходит, перелетает, а есть артист, который остается там. Поэтому все-таки театр, он требует какого-то…. Но мне кажется, что в этом смысле все-таки кино зачастую бывает — проще. Так мне… Все-таки опыт театра он потом … проще сделать меньше, чем, не умея, так сказать, до конца… Потому что театр требует какого-то … максимальной в этом смысле отдачи и максимального… максимальной такой ярой неистовой увлеченности. Все-таки… При том, что, так сказать, разные жанры, это… совершенно это не обязательно везде так. Нет, но все равно внутри… В кинематографе все-таки там обмануть в этом смысле проще, как мне кажется. В театре не обманешь. В кино - можно, там помогает очень многое.

Телевидение это совсем иная сфера. И тоже это, так сказать, ближе, наверное, к кинематографу. Но вот та доверительность и та… тот интим, который возникает, может быть это еще и не изучено, ни социологами, никем. Вообще воздействие телевидения. Наверняка, там колоссальные ресурсы. И, так сказать, и весь мир бьется над этой проблемой. Действительно телевидение проникает в жизнь.

Что касается эстрады, то это тоже… это совсем… это третье, это наоборот необходимость 100% контактности. И вне этого контакта не возникает… Вот я еще сейчас — вы обратили внимание, я все время смотрю туда, да? Я еще…так сказать… я все равно существую по законам театра. В театре мне зритель мешает… мешает, если я вижу зрителя, меня моментально это выбивает.

И в эстраде… И наверное здесь правильнее был бы контакт именно такой, но он не сразу, естественно, возникает. Вот. Но эстрада, она предусматривает очень точное общение… ощущение зала. А потом эстрада еще все-таки в большей степени… То есть я бы так сказал: на эстраде еще сложнее обмануть, чем в театре. Я бы так сказал. Потому что в театре все-таки декара… сюжет, декорации. А здесь… вот тот запас собственной личности — я сейчас показываю на себя, просто потому, что стою, я мог бы показать и на вас. ( смех) Вот. Но вот это, вот это чрезвычайно важно. Потому что там ты совершенно гол как.. Ну ничто, ничто тебе не сможет… Нет. Просто, ни партнер, ни декорации, ни сюжет, ни.. ни режиссер, ничто абсолютно, ни свет… Вот такое вот — и ты. И что? Это совсем другое. Это совсем другое. И это тоже чрезвычайно интересно и я это очень люблю и глубоко уважаю этот жанр, к сожалению зачастую дискредитируемый. Причем дискредитируемый людьми неталантливыми, неодаренными… И к сожалению некая, значит, второсортность этого жанра, она трагически неправильна… Тому пример, великие, значит, наши предшественники, когда ник… которые никогда не пренебрегали эстрадой. И я еще застал всех замечательных артистов и театра… и Художественного, и Малого, которые были чрезвычайно добросовестны и интересны на эстраде. Зачастую даже интереснее, чем в театре, извините, я не буду называть фамилий. Вот. Но на сегодняшний день к сожалению это очень часто … И именно дискредитируется, в первую очередь так сказать запасом личности, появляющейся там… что немаловажно и наоборот очень важно для эстрады. Вот. Я не могу охватить все.

Но вот здесь вот соблюсти эту меру, и, так сказать, как-то уметь в этом смысле переключаться и точно понимать и точно, так сказать, как-то выверять для себя все вот эти законы, я имею в виду кинематографа, театра и эстрады. Наверное, это сложно, наверное это не всегда получается, и кое-что в театр приволакиваешь из кино и, наоборот, из театра тащишь в кино и, значит… и с эстрады тащишь в театр… Вот… Но тем не менее мне интересно и то, и другое, и третье.

-Как вы относитесь к современной музыке…

-Ну, естественно, современная музыка, она, так сказать… там существует дань моде и … Но все равно, когда это музыка, независимо от ритмов и независимо, так сказать, от доли, на которую бьет барабан , это … если это музыка, если это мелодия… Есть музыка Битлзов, замечательная музыка и уже теперь понятно, что музыка, так сказать, в какой-то степени вошедшая в антологию 20 века, как бы их не уничтожали на первом этапе, в частности Никита Владимирович Богословский. Он тогда в свое время очень размахнулся на Битлзов. Но ничего, они это пережили и … (смех) Вот…Но…Если это высокая музыка , то это музыка… Независимо от…

-Расскажите о своем отношении к кино. Какие актеры кажутся вам…Как вы относитесь к творчеству Сабо, Феллини, Трюффо, Антониони, Бергмана, Фасбиндера,( смех) , Иоселиани Тарковского? (смех в зале, возгласы)

-Тут перебор. Давайте что-нибудь поживее.

-Что вам больше нравится — играть… Так.

- Трудно ли играть в пьесах, поставленных сами…

-Я считаю, что практически… на первом этапе невозможно. И… То есть потом, уже, так сказать, окончательно увидев это все со стороны и прокорректировав и как-то, так сказать добившись в какой- то степени того , что тебе интересно и что ты хочешь, наверно, возможно в это дело войти… Но на …так сказать, на… на всех этапах постановки спектакля, я думаю, что это невозможно, хотя я , так сказать вот в «Тенях», видимо, и сам буду играть тоже. Но, так сказать, вдвоем…

-Какую пьесу вам бы хотелось поставить и какие на это есть шансы?

-Есть

- Почему вы поступили именно в Щукинское училище, и был ли выбор училища сознательным?

-Надо сказать, что мои родители очень дружили с актерами Вахтанговского театра. Но не поймите это так, что меня туда пристраивали. Нет. (смех) Дело заключается в том, что просто … что просто…как-то… И мама все время очень дружила со Щукином. Он не смог мне помочь, потому что умер на шесть лет раньше того, когда я родился. Вот. Но и как-то и … когда возникал разговор… Я просто очень много слышал о вахтанговском театре, о вахтанговских актерах, о Рубене Николаевиче Симонове, о Цецилии Львовне Мансуровой, о … Поэтому естественно как- то это произошло само собой …потом тогда существовала легенда, что… кто-то говорил ,что это лучше, это интересней… И действительно в то время Вахтанговский театр - это был очень живой организм, и актеры этого театра были чрезвычайно привлекательны и … везде — и на сцене и в кино, и…. Как-то это произошло вот именно так.

-Тогда было невозможно устроиться, потому что конфликт между Захавой и Вахтанговским театром был такой… Захава - это был ректором института

Захава был в такой конфронтации к театру… что о том, чтоб туда устроить как-то… Нет, я туда поступил и … кстати, я поступил туда лучше, чем я там учился. Я там учился очень средне. И на 4 курсе когда, наконец, родители, пришли смотреть дипломный спектакль, это был траур в доме, я там очень плохо играл, чего-то я наигрывал неимоверно (показывает — смех в зале). Вообще, надо сказать, что я не очень правильно воспринял вахтанговскую школу. И вот тут, может быть, я не знаю… тут мне очень помогла в свое время дружба — она и сейчас продолжается… Я познакомился с Игорем Квашей- с артистом театра «Современник» . Именно это было в те годы… Вот я сказал о «Современнике» тех лет, когда, так сказать, он на…повлиял на многое в нашем советском театре. Ну и в частности, он повлиял чрезвычайно на меня. Потому что все-таки я воспринял вахтанговскую школу, как чрезвычайно такую эмоционально… такую яркую внешнюю выразительную… отнюдь, нЕ, значит… А вот дружба и с Квашей и со многими актерами этого театра, и с Мишей Козаковым, как-то она меня… немножко…мою веру… Вот. Я очень благодарен им за это и всегда это помню. В то время даже меня звали в «Современник», Олег Николаевич, но как-то тогда не получилось… И уже был Театр Сатиры, и уже была дружба с Плучеком, и уже была, так сказать, взаимная какая-то (щелчок пальцами?) необходимость.

- Андрей Александрович, как быстро вы отходите от сыгранного сегодня образа? (смех)

-Ну вы знаете, это ведь вещь такая, что… Это опыт… Это …И включиться бывает…Мне включиться очень трудно…у меня всегда такое ощущение часов до шести вечера, что может что-нибудь произойдет и отменится спектакль. Потому что это висит на мне некоторым таким… Но потом уже возникает какое-то… инстинкт, видимо… То есть я… он подсознательно все время во мне, и я знаю, что у меня завтра спектакль. И не то, что я все время хожу, значит, и в каком-то таком, значит … в какой-то … (показывает что-то… смеются) сомнамбулической пристройке к… Нет, боже упаси… Но все равно это где-то работает подсознательно, бесспорно. Вообще в нашей профессии подсознание играет очень большую роль. И когда это возникает, как это…Можно написать тысячу рецептов… наверное что-то будет прав…, но все равно… (щелчок пальцами?) это непонятно. Поэтому, когда меня спрашивают, как вы отдыхаете… я не зна… Все равно какой-то процесс: что-то прошло, что-то грядет, что-то, так сказать… чего-то ты хочешь… И все равно вот это вот «чего-то ты хочешь» и нечто грядущее, оно все равно возникает где-то здесь, и когда, как — не знаю.

-Как вы считаете, что больше всего мешает актеру в работе над ролью?

-Что больше всего мешает актеру? ( пауза, задумывается). Я думаю, что все-таки… вообще, цинизм. Он всем мешает, а актеру — там более. А поскольку это явление чрезвычайно распространенное и очень выгодное и удобное …вообще ирония… она… она … она… так сказать, сыронизировать — проще и наверно, так сказать, оно это как-то человека сразу немножко… ….ну это легче - иронизировать ,чем… Поэтому… так вот цинизм — это вещь… и она в нашей профессии, вернее он… И это мешает, это разрушает, и это невосстановимо, невосстановимо, к сожалению. С моей точки зрения… вот суть нашей профессии, суть вообще искусства — умение увлечь себя на поставленную задачу. Это так гениально сформулировал Евгений Багратионович Вахтангов…

А увлеченность… любой… даже человек менее одаренный, но увлеченный, верящий в ситуацию, в предлагаемые обстоятельства, в какую-то детскую игру... Потому что в общем наша профессия - это игра в высочайшем смысле этого слова. И вот вера в это… это возможно только при колоссальном увлечении… ми… А уж если при это есть еще и дарование и талант, то совсем…А увлеченность — это все, это и трудолю и трудо… и трудолюбие , это… и все.

я и, думаю, что театр, и в чем огромная, колоссальная миссия Плучека, и в чем его заслуга перед Театром Сатиры, во всяком случае, последним 25-летним периодом, что сегодня в афише Театра Сатиры авторы, я … Так посмотрите по театрам, я не хочу сравнивать, но когда это Гоголь, это Вишневский, это Бомарше, это Брехт, это Булгаков, это Чехов, это Грибоедов, это… сегодня, это…это Гельман, это Розов, это Рощин, это Горин — то есть все то, что лучшее есть в мировой и русской драматургии. Я не говорю о том, как это, как? Но как это воспитывает актера, как это, то есть… и как интересно в каждом отдельном случае находить к этому ключ.

«Меняете ли Вы образы Ваших героев от спектакля к спектаклю? Что теряете и что добавляете, и почему?» Ну, бог его знает. Это очень трудно. Менять — нет, но, наверное, что-то в чем-то утверждаешься, что-то, наверное, теряешь, а что-то и приобретаешь. Теряешь, конечно, в первую очередь, и непосредственность ощущения. Вообще непосредственность - это величайшее свойство, и опять же, это мера увлеченности, опять же. Более непосредственных артистов чем дети нету. А именно диктуется тем, что давай сейчас играть в казаки-разбойники, я тебя сейчас, всё, понимаете и…ивот мера увлеченности детской, и непосредственности детской, вера в предлагаемые обстоятельства. Что? Джульетта. И я начинаю играть как с Джульеттой. Или я не знаю кто. Вы, кстати, очень похожи (смех в зале). Вот. Поэтому. Но это непосредственность иногда… сыграв Фигаро около пятисот раз очень сложно. А тем более, так сказать, пьеса, которая требует какого-то, какой-то легкости, какого-то, так сказать изящество, какой-то, так сказать пенистости такой, так сказать, шампанской. Очень трудно это. Но в этом, с другой стороны, и профессионализм. Потому что человек, который приходит на пятисотый спектакль, ему совершенно не интересно, что это пятисотый спектакль, все равно он требует, наверное, того же восприятия и той же, так сказать, что и человек на премьерном спектакле. Вот это сложно. Но это тоже зависит от меры профессионализма и от меры увлеченности.

«Кого Вы считаете своими учителями?» Я, собственно, считаю тех, кто ими были. Это Иосиф Матвеевич Рапопорт, это Анатолий Иванович Борисов, это Юрий Петрович Любимов, это Валентин Николаевич Плучек. То есть те трое были, значит, на стадии театрального училища имени Щукина, собственно, других у меня не было. Если я делал какие-то отрывки, или делал какие-то спектакли, я делал с ними, с тремя. И в театре бесспорно. Но я могу назвать и Александра Борисовича Шатрина, замечательного режиссера, который в свое время, так сказать, как-то доверил мне и ввел меня во что-то иное, я имею в виду спектакль «Над пропастью во ржи», то есть совершенно иная какая-то, так сказать, психологическая жизнь характера. И, наверное, в какой-то степени это и Анатолий Васильевич Эфрос, с которым мне посчастливилось работать. Бесспорно, это Марк Захаров, с которым мы вместе начинали. И какое-то было очень плодотворным содружество.

«Расскажите, пожалуйста, как зародилась Ваша дружба с Александром Анатольевичем Ширвиндтом?» Ну, как зародилась дружба? Дело в том, что Ширвиндт преподает по сей день в театральном училище имени Щукина. И один из дипломных спектаклей ставил он, в котором я принимал участие. Это был спектакль, такой водевиль…Ну, я до этого знал его и его родителей, и с детства как-то мы были рядом, вот. И поэтому как оно, вотоно собственно так и зародилось, еще со студии.

- Вы много снимались у Эльдара Рязанова. Расскажите о встречах с ним.

- Ну, Эльдар Рязанов. Он так много рассказывает о своих встречах. Ну, что я буду рассказывать. Он чрезвычайно колоритный человек. И всё это уже видно из телепередач о нем, вместе с ним, без него.

- Расскажите , пожалуйста, о своей работе с Алексеем Германым

- А, Лёша.. Да, он замечательный. И вообще это уникальный режиссер, с моей точки зрения. То есть мера его подробности, мера его одержимости. «В подробностях — бог». Это кто сказал? Гёте или Гейне? Я не знаю. Гёте, по-моему, Гёте. Да. Вот, в подробностях — бог. И наверное это гениальная фраза, потому что я убедился в этом, работая с Германом. Понимаете, даже хотя бы как этот человек отбирал массовку для фильма «Мой друг Лапшин», который мы снимали в городе Астрахани. И когда он просто лично 400 или 500 человек стриг и занимался одеждой и внешним видом каждого, когда этот человек был увешан тысячами, я не преувеличиваю, фотографий эпохи 20-х годов. И подбирал, действительно, это ведь сейчас, так сказать , но лица то были , они немножко были другие. Вот мы смотрим эти фотографии, что-то, так сказать, наверное, происходит, даже.. какие то процессы. И наверное, сейчас тоже есть лица из того времени. Но эта, во всяком случае, кропотливость, именно доскональность и увлеченность, вот это, так сказать, неимоверно, это видно в этом фильме, это в этом фильме видно. И может быть ,зачастую, в этом фильме второй план превалирует над первым, потому что может, так сказать, не очень рассказана история этих людей. Вроде, так сказать, образы они такие немножко может быть даже и условные при очень подробном быте и атмосфере того времени. Так вот для него это было главное. Это фильм был о времени его родителей. Так и было написано. О юности его отца, его мамы, которых он горячо любит. Мама жива, отец нет. И которые, так сказать… Этим он был занят. Именно воссоздать эпоху и людей той эпохи. И он удивителен в этом, удивителен. В общем из тех режиссеров, кинорежиссеров, с которыми мне приходилось работать, это наиболее яркое впечатление. Это и может быть ещё Илюша Авербах, который вот недавно умер. Тоже человек в этом смысле очень интересный, очень современный… Вот. Во всяком случае, Герман это , конечно, явление. И тут я посмотрел его картину, которая была сделана давно «Проверка на дорогах». Она раньше называлась «Операция с Новым годом». Конечно, время ушло. И с ней, так сказать, поступили жестоко. 13 лет эта картина не выходила . И была, так сказать, заперта под семью замками в прямом смысле этого слова. И конечно, язык кинематографа и как любой язык, он , с ним происходит… он развивается, он совершенствуется, то есть, во всяком случае он , так сказать… и конечно картина в этом смысле.. Но все равно это видно. Тогда это на людей производило сногсшибательное …, тех, кто видел её в те годы, да и сейчас тоже, сейчас тоже.

- Как Вы приходите к образу? Ваше отношение к молодым актерам. Соотношение таланта и трудолюбия в работе.

- Господи, об этом столько сказано и написано. Ну, естественно, трудолюбие это … и масса тому примеров. Т. е. вообще, работоспособность это огромное качество . Вот меня поражает всегда работоспособность Марка Анатольевича Захарова. И мы видим результат. Так собственно всех. Всех тех людей, которые собой определяют и являют сегодня . будь то режиссура, будь то актеры. Я не верю , так сказать, в какого-то сибаритствующего любителя мельпомены , такого аристократа духа, ну как-то нет. Я знаю, как работает Смоктуновский. Я это видел. Я могу назвать. Я знаю, как работает Юрский. Нет, это не может быть. Поэтому без этого, так сказать…, я знаю, как работает Эфрос. Это просто, это одержимые люди. Бесспорно. В разной степени, естественно. Но всё равно это, это одержимость. Одержимость. Что такое Додин. Мне рассказывали здесь, он репетировал. Вечером они приехали , Ленинградский театр приезжает в Москву. Они до 6 вечера репетируют. Потом репетируют после спектакля. Это видно, это мгновенно видно. Ты видишь на сцене 50, 60-летних актеров, которых тоже в этом. Как это? Я понимаю — студия, 20-летние ребята. Всё, там это самое, жизнь начинается. А тут … Как это все, как? И тот ток, та энергия, которая идет со сцены. Это не может обмануть. Это не может обмануть. Потому что это явно совершенно какой-то огромный напор и огромная …

- Сегодня зачастую в классические роли вкладывается сегодняшнее отношение. Как это влияние складывалось в постановке «Бешенные деньги»?

- Ну, вы знаете, что значит - зачастую складывается? А как, ну что? Как я могу? Ну что? Что меня может привлекать этнографический …, я не знаю, ну книга Фейхтвангера «Лисы в винограднике», история Бомарше. Ну что такое «Безумный день или женитьба Фигаро»? Кроме того, что это остроумно, что это талантливо в плане интриги, в плане текста, в плане .. Это безумно пленительно во всех , так сказать, коллизиях, во всех сюжетах. Но кроме всего прочего, может быть для меня история, там я не знаю, Мне всё равно, хочешь или не хочешь, всё равно для меня интересно в этом, что меня может подключить и как я… Тогда, значит, возникает иной вопрос, тогда для меня это уже трагедия человека, который занимается …, трагедия талантливого человека, который занимается не своим делом. Я к примеру взял. Т.е. на что тратится талант, чем вынужден он заниматься. Прислужничеством перед властью и уберечь свое достоинство и любовь от посягательств сильных мира сего. Это уже идея, которая мне интересна. И тогда я могу ей соответствовать и что-то думать по этому поводу. А так действительно, лучше взять и прочесть Фейхтвангера. Или «Ревизор».

- К каким жизненным компромиссам толкает путь актера?

- Ну я думаю, что путь любого, так сказать… Компромиссы те же. Компромиссы те же, одинаковы у всех. Или ты на них идешь, или ты на них не идешь. Поэтому, тут актер в данном случае никакое не исключение, и не… Мы все..,у нас, когда мне говорят, что некая такая эфемерная жизнь артиста, и такая вроде где-то… Нет, это сильно ошибочно и сильно преувеличено. Жизнь одна и та же, так сказать, .. Средства взаимоотношений и всего — они те же. Поэтому… И компромиссы те же.

- Что Вы больше всего цените в людях? Как понимаете счастье.

- Ну я… Как то трудно вам сказать, как я понимаю счастье. Есть замечательная фраза в пьесе Макса Фриша «Дон Жуан или любовь к геометрии». Там говорится так. Там человек говорит о героине спектакля: «Она счастлива, хотя и умна.» (Смех в зале).

- Что Вы больше всего цените в людях?

- Бог его знает. Ну вот, наверное, всё таки … опять же я повторяю … Какой-то интерес к жизни. Интерес. Неравнодушие. Неравнодушие. Неравнодушие. Потому что это продлевает жизнь. Это является стимулом в конечном итоге. Думаешь, господи, как всё надоело. И вроде так, нет, а потом через 2 дня ощущение ненужности, оно чудовищно. И поэтому когда в человеке ещё … ты кому -то нужен, и тебе нужно что то, ты чего-то хочешь — это, наверное, самое замечательное. Это я хочу ценить и в людях и в себе.

- Какие качества нужны человеку, чтобы быть хорошим актером?

- Ну, знаете. Наверное, дарование, я думаю, в первую очередь, конечно. И опять же, умение работать.

- Какой фильм Вас потряс? Кто из актрис и актеров кино Вам нравится?

- Ну, я мог бы назвать и актеров…, ну я мог бы назвать и Иру Муравьеву, и Наташу Гундареву. Я может быть не очень хорошо знаю молодых актеров, но .. и Алису Фрейндлих, Люду Гурченко. Наверное, я мог бы назвать актеров, ну, наверное, тех же, которых можете назвать и вы.

- Какую литературу предпочитаете?

- Мне очень нравятся и мемуары, мне очень нравится и художественная литература. Меньше я люблю, значит, всякие изыскательства. Научную фантастику , тоже, как то спокоен к ней. Не могу сказать, что .. Но историческую очень люблю литературу.

(из зала) А как Вы относитесь к критике?

Ну понимаете как, я, так сказать...ууу... Ну, наверно...меня нет, меня совсем не «все время хвалят» (смех в зале)...отнюдь, отнюдь...нет...нет, нет, нет, нет...нет. Мне очень обидно, что если человек — народный артист Советского Союза, лауреат Ленинской премии, он недосягаем. Тогда как я могу верить тем, которые, предположим...ну как? Я вижу, и многие видят, и все...я не хочу...я никакой...сейчас, к примеру, к примеру...когда уже некая, так сказать...эээ...дает какой-то момент того, что этот человек недосягаем...тогда...почему...извините, тогда, значит, как я могу верить этому человеку, который, предположим, говорит, что я плох, а о том...значит, как?.. Но это я не говорю вообще, но это очень часто зачастую, а, в принципе, если это по сути, я сам это...и я...я очень благодарен, я благодарен, и...ммм...когда это...но я, естественно, я расстраиваюсь , когда, так сказать...бесспорно, но опять же когда в этом есть какой-то...когда я не вижу в этом определенной тенденциозности, определенной тенденциозности, так сказать...а, к сожалению, она очень часто возникает, это не является секретом, и я ни в...ни в...боже сохрани меня сейчас начать какую-то, так сказать, склоку и называть что-то групповщиной или чем-то, нет, но это, это есть, она существует, она есть...даже я — не очень человек искуш...мне просто не-не-не-не-не интересно этим разбираться: кто с кем, кто за кого, ну и пускай, дай бог, но все равно это есть, и я это знаю, я в этом...это я знаю...пусть это есть, но когда это уж очень, уж очень явно и уж очень, тогда это уже, так сказать, ну извините... Поэтому, когда это критика, я благодарен и когда это...ммм...и... Я помню критику Крымовой на спектакль «Безумный день или Женитьба Фигаро». Она его приняла...то есть не приняла этот спектакль. Категорически. В журнале «Театр». И я многое...это не значит, что у меня испортилось с ней мое взаимоотношение, но, во всяком случае, она мне во многом помогла в то время. И она, так сказать, ругая меня, хвалила Гафта. Я это помню. Но это мне помогло, я не буду сейчас... И в то же время я помню и позвонил с благодарностью и с восторгом Александру Свободину, который написал в журнале «Театр» и вдруг написал то, о чем, так сказать, именно что являлось...ммм...вот вс...ну всем тем, что я думал о Лопахине в «Вишневом саде», вот, ну просто, ну это как будто это...это...я даже не знаю, что это такое...это я не верю во что-то, значит, астральное, но это, во всяком случае, на уровне этого для меня: это слово в слово. Поэтому...а когда это сведение счетов с кем-то, и я в этом принимаю участие, мне обидно.

Любите ли Вы стихи? Я...да, бесспорно, я не оригинален, я очень Пушкина люблю. Пробовали Вы...и Пастернака...Пробовали Вы сами...и Ахматову, я с ней даже был знаком...Пробовали Вы сами писать стихи, прозу, сочинять песни? Исполните, пожалуйста, что-нибудь свое (смех и неуверенные аплодисменты в зале). Нет, у меня просто... чего так, это самое...«что-нибудь свое»... Я знаю, что очень быстро надоедает, когда артист говорит, я знал, что этим все кончится (смех в зале).

Хотели бы Вы, чтобы Ваш ребенок стал артистом и почему? Нет, я не хотел бы этого совсем. Вообще я считаю, что здесь никакого, так сказать, насилия... Я очень благодарен моим родителям, что они никогда в этом смысле не проявляли никакой воли по отношению, значит, вот...ну я имею ввиду насилия какого-то...нет, нет. Я им благодарен только за то, что у меня не было иллюзий, что это легко, вот это точно. Вот за это я благодарен, и я...я на это шел сознательно и до сих пор это понимаю, и, во всяком случае, как только мне становиться что-то легко, значит, что-то не так. Это правда.

Как проводите свободное время? Вот у меня сегодня нет спектакля, я, значит, вот здесь это... Есть ли у Вас хобби? Ну вот, видимо, это и является моим хобби (смех в зале), я так понимаю, одновременно. Какие у Вас увлечения вне театра? Да у меня как-то нету времени на это, на увлечения, скажу честно. Я очень люблю музыку.

Есть ли у Вас неосуществленные мечты? Ну, наверно, мне бы хотелось, конечно...это все, так сказать...мне хотелось бы в кино...ну как-то прорваться немножко во что-то иное. Я очень благодарен Илье Авербаху, кстати...значит, я очень благодарен Леше Герману, вот за эти фильмы. Я имею ввиду «Фантазии Фарятьева», «Мой друг Иван Лапшин». Я даже очень благодарен Саше Митте за фильм, пускай это, так сказать, «Сказка странствий». Ну и вот все те картины, которые давали возможность как-то...что-то иное, хотя в то же время я, может быть, иногда и грущу, что я не встречаюсь в комедиях и с Рязановым, и с Данелией, и, может быть, в картинах Михалкова. Конечно. Потому, что Никита, он бесспорно овладел каким-то, так сказать... Я так думаю. Но это естественно потому, что...а может, и оно к лучшему.

Как Вы проводите с...соб... Какими...ммм...видами спорта увл...? Я очень люблю теннис, когда...к сожалению, я редко себе это...ну летом всегда бесконечно.

— Вы хотели рассказать что-то интересное про Утесова?

— Ах, да! Вот на этом, я видимо и закончу. Вы понимаете что… это очень… это очень… что касается Утесова… он… он тоже, конечно, был абсолютный фанатик. Леонид Осипович. Он… (я его называл дядя Ледя всю жизнь) он, действительно, с ранних лет дружил с мамой, и с отцом и… просто я его наблюдал… я его наблюдал и в концертах, за кулисами, и на гастролях и… он, действительно, был очень одержимый человек и неимоверно веселый и неимоверно остроумный. Вообще это было время (причем, казалось бы, тяжелое время - это и война, и после войны, а и до войны — тоже было достаточно время чреватое)… и в общем, это были какие-то очень легкие и веселые люди. Чрезвычайно! И, собственно, всех тех (они были совершенно разные)… нельзя сравнивать Юткевича и Утесова, Шульженку и … там не знаю.. Барсову… и Утесова и там…Петкера и Станицына. Или Комиссарова. Я не знаю, вот этих всех людей… или Абдулов был Осип Наумович… их нельзя… или Завадский… это все, это все, конечно, все… но все равно какая-то внутренняя интеллигентность, в хорошем смысле этого слова… она, безусловно, этим людям… хотя, так сказать, разная мера образованности… нельзя сказать, что Утесов был уникально образованным человеком. Он кончил 3 или 4 класса. И он говорил: «Андрюша! Маша, что ты его ругаешь, что он принес четверку. Когда я в Одессе приносил тройку — в доме был праздник. Причем я приносил ее до 4 класса. Дальше я уже перестал носить отметки, потому что я ушел из школы». Вот… нельзя сказать, что он был… нет, но все равно это были, так сказать, иные люди по своему отношению к профессии, к делу и вообще… вот опять же… они были в большей степени именно рыцарями того дела, которым они занимались… т.е. тех, которых знал я.

Наверно, были и другие. Наверно. Но вот… в большинстве своем… именно, конечно, фанатизм, фанатизм Утесова в особенности… потому что даже все эти песни…которые… я никогда не забуду, как он пел «Песню американского безработного»… ну, что такое в те годы Америка? Кто, где? … мера его… это было невероятно. Но и в жизни было то же самое: и в юморе, в трепотне, в общении с людьми… в каком-то неимоверно человеческом обаянии. И как правило всегда верно… все разные, бесспорно, как и сейчас, но все равно душевность некая и, опять же подчеркиваю — интеллигентность внутренняя, может быть… вот это… сейчас тоже все так, но не так.. не потому что я в том (хотя я больше в том времени)… потому что это на меня произвело очень большое впечатление, это огромный отрезок моей жизни — отрезок моей жизни, в котором ты очень воспринимаешь, не говоря уже о кинорежиссуре, предположим… что это такое за фамилии тогда — Пудовкин, Петров, Рошаль… это просто я говорю по масштабу личности… тот же самый Григорий Васильевич Александров, и та же Любовь Петровна Орлова. Просто это… это и так, и не так. Поэтому… я не согласен….поверьте мне, я родился в 41 году, поэтому я их застал всех, где-то я их начал ощущать, понимать, ну, в 50-е годы… т.е. в момент какой-то их некоторых расцвета самого, некоторых может уже… им было в то время столько, наверно, сколько мне сейчас… и поэтому так сказать… Но и конечно я в этом смысле… просто… я прикасался, ощущал и… Ну, подробно это… ну как это можно все пересказать?! И среди писателей, композиторов… кто такой был Дунаевский? Маленький человек, в голове которого… или Блантер… эти композиторы… и Соловьев-Седой по таланту совсем другой…

Ну, ладно. Наверно, сейчас все есть и все будет… Это так…

— Можно такой провокационный вопрос, на фантазию что ли. Что бы произошло, если б, скажем, из всех московских театров шла прямая трансляция телевизионных передач, непосредственно спектаклей.

— Нет.. А Вы знаете, я не считаю, что телевидение сокращает, наоборот оно разжигает интерес. Я не могу сказать, что «Безумный день, или женитьба Фигаро», показанный по телевизору 5, или 6, или 5, или 8 раз… я уже не помню, сколько раз… будь то Москва, будь то любой город Советского Союза, что он в какой-то степени… наоборот — интерес… потому что… кстати, психология зрителя такова, что они видят по телевизору, потом интересно увидеть, что называется, живьем. То же самое и с артистами. Зачастую какой-нибудь монолог, прочитанный по телевидению… это понятно, что он самортизировал все, но это наоборот — зрители ждут и хотят увидеть это, как ни странно… меня это поражает совершенно. Когда-то я сделал передачу (был юбилей телевидения и радио) я сделал там письма, читал ответы на письма… это самое.. ну, я думал, это один раз… придумал не я, естественно, придумал писатель Хайт… и мы придумали, значит, эту самую штуковину… я приезжаю где-то… вот прочтите… Почему, что? Это, именно, весь номер заключался вроде в какой-то импровизационности и неожиданности. И, наоборот, психология зрителя, как ни странно, такова… это не значит, что завтра, ну может быть, какие-то спектакли, которые заведомо уже даже по телевидению понятно, что на них лучше не ходить (смех)…это, это естественно, но… наоборот это разжигает интерес.

— Да, здесь, конечно, встреча проходит в очень теплой (смех) в прямом смысле этого слова, и некоторая саунообразность здесь присутствует.

— Мы боялись… окно отрыто…

— Господь с вами. Хорошо. Во всяком случае я хочу поблагодарить секцию зрителей всероссийского театрального… (шум) всероссийского театрального общества. Я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы проявили интерес. И вот я вижу здесь люди в таком невыгодном, значит, положении, стоя, должны слушать эти мои сомнительные мысли поп поводу всего. Но они достаточно искренни, может быть, сумбурны. Но мне.. нет никакого смысла говорить что-нибудь не так, как я по этому поводу думаю, о чем я размышляю.

Что касается того, что будет дальше — ну, бог его знает. Интересно сейчас ставить этот спектакль мне, хотя, конечно, это Салтыков-Щедрин… и найдется огромное количество людей, как всегда бывает, которые знают как нужно ставить Салтыков-Щедрин, и как его играть, и что это такое. Хотя уже почти двадцатилетие его никто не ставил и не играл. Но тут же найдутся, бесспорно, конечно, и я понимаю, что сложно, потому что аналогов — их немного, но они были. И может быть они в свое время были не очень значительны, но сейчас — со временем, они уже… был спектакль Дикого, хотя по-разному говорят об этом спектакле. Но… все понятно. Понятен и пиетет, и, так сказать… Вот, это интересно. Интересно играть в театре. Интересно, что скоро будет фильм, который будет сделан так необычно — такая приключенческая картина. Даже такая комедийная картина о зарождении кино.

— (из зала)

— Простите? Алла, Алла Сурикова. И интересно что-то сделать на эстраде, может быть интересно выступить в Москве со своими вечерами, но именно эстрадными вечерами, а не просто играть. Во всяком случае я благодарен вам. Главное, чтоб были силы и чтоб все были здоровы. Прошу меня больше не хоронить… (смех) настойчиво прошу. Потому что…

— (выкрики из зала)

— но, в основном, хоронили.

— (из зала) значит, долго проживете…

— это я тоже слышал, эту версию. Это совершенно не избавляет тех, кто похоронил, от того, что они мне продлили. Нет. Но…Во всяком случае это все пока сильно преувеличено (смех). Поэтому, чтоб вы тоже все были здоровы, и нам чаще видеть друг друга и в зале, и на сцене. Спасибо вам. Всего, дай вам бог всего, всего хорошего. Спасибо!

Над расшифровкой этой аудиозаписи работали участники форума официального сайта Андрея Миронова:

• Юлия (kulbabka)
  
• Офелия (ofa)
  
• Елена (myrkas)
  
• Юлия (юлия)
  
• Malika008
  
• Нателла (magenta)
  
• Александр (alex)